Почти как ночной туман ненависть стремительно окутывает районы традиционного проживания городского среднего класса Боливии. Их глаза наполняются злобой. Они не кричат, они плюются. Они не высказывают требования, они навязывают свою волю. Их лозунги не оставляют надежды для братства. Они относятся к индейцам с презрением и дискриминацией. Они запрыгивают на свои мотоциклы, садятся в грузовики, собираются в своих клубах частных университетов и отправляются охотиться на восставших индейцев, которые осмелились отобрать у них власть.
В Санта-Крузе они собирают моторизированные орды с палками, чтобы наказывать индейцев, живущих на окраинах и рынках, которых они называют «коллас». Они скандируют: «коллас должны быть убиты», и если на их пути встречается женщина, одетая в поллеру (традиционную юбку коренных народов), они избивают её, угрожают ей и требуют, чтобы она ушла с их территории. В Кочабамбе они собирают конвои для навязывания своего расового превосходства в южной зоне, где живут непривилегированные классы, и нападают на них как на врагов, даже если это тысячи мирных крестьянок, которые выступают с требованием мира. Эти бандиты вооружены бейсбольными битами, цепями и газовыми гранатами. Некоторые носят огнестрельное оружие. Их основные жертвы – женщины. Они схватили женщину-мэра крестьянского происхождения, унижали её, таскали по улице. Они избивали её, мочились на неё, когда она лежала на земле, остригли ей волосы, обещали линчевать её, а когда увидели, что их снимают на видео, они облили её красной краской, чтобы показать, что они прольют её кровь.
В Ла-Пасе они ненавидят своих работников, не разговаривая с ними, когда те приносят им еду. В глубине души они боятся их, но внешне смотрят на них свысока. Оказавшись на улицах, они оскорбляют Эво и всех индейцев, которые осмелились строить равноправную межкультурную демократию. Когда они собираются в толпы, они срывают индейский флаг Вифала, плюют на него, топчут его ногами, разрывают и сжигают его. Свою высокомерную ненависть они срывают на этом символе индейской свободы, которую они хотят задавить вместе с самими коренными народами. Расовая ненависть лежит в основе политики среднего класса. Научные звания, положение и вера не имеют никакого значения, в конечном итоге, важна лишь чистота крови. Чистота крови оказывается главным приоритетом, приводя к ненависти и извращениям.
Ситуация резко ухудшилась 20 октября, когда Эво Моралес победил на выборах с более чем 10-процентным опережением второго места, но уже не с таким огромным преимуществом в 51% голосов, как было раньше. Это было знаком для регрессивных сил, которые давно ждали хоть завалящего кандидата от либеральной оппозиции, ультраконсервативных политиков, Организации американских государств и белого среднего класса. Эво снова победил, но у него уже не было 60% голосов. Он стал слабее, и они выступили против него. Проигравший не признал своего поражения. ОАГ заявила о «чистых выборах», но сомнительной победе, потребовав провести второй тур в нарушение Конституции, которая гласит, что если кандидат победит с более 40% голосов и с более 10% опережением второго места, то он считается избранным. И тогда белый средний класс начал свою охоту на индейцев. В ночь на 21 октября они сожгли 5 из 9 избирательных участков вместе с бюллетенями. В Санта-Крузе гражданская забастовка объединила жителей центральных районов города, а затем она распространилась на Ла-Пас и Кочабамбу. После этого вспыхнул террор.
Вооружённые группировки осадили государственные учреждения, подожгли здания профсоюзов и дома лидеров правящей политической партии Движение к социализму. А также, они разграбили частный дом президента. Они похитили целые семьи, включая маленьких детей, угрожая избивать и сжечь их, если их родители (министры или профсоюзные лидеры) не уйдут в отставку. Была развязана бесконечная ночь длинных ножей, и наружу выполз фашизм. Народные силы, состоящие из рабочих, шахтёров, крестьян, индейцев и горожан оказали сопротивление перевороту и начали восстанавливать власть в городах. Но как только соотношение сил изменилось в их пользу, произошёл полицейский мятеж. Несколько недель полиция демонстрировала пассивность и неспособность защищать простое население, которое страдало от нападений фашистских группировок. Но с 8 ноября полиция начала нападать, задерживать, пытать и убивать протестующих рабочих. Она не могла действовать против детей среднего класса, но с удовольствием обрушила насильственные и высокомерные репрессии на восставших индейцев.
То же самое касается и армии. Во время всего нашего пребывания в правительстве мы никогда не позволяли армии подавлять гражданские протесты, даже когда они привели к первой попытке переворота в 2008 году. И сейчас, в разгар беспорядков, на все наши запросы военные сообщали, что у них нет возможности справиться с толпами, что у них всего по 8 патронов на солдата, и нужен особый президентский указ, чтобы они вышли на улицы для защиты правопорядка. Но они прямо выступили с требованием отставки президента Эво, нарушив Конституцию. Они сделали всё возможное, чтобы похитить его, когда он ехал в Чапаре. И затем, когда произошёл переворот, они вышли на улицы, открыв стрельбу тысячами пуль, наполнив города войсками и убивая крестьян. А всё это без какого-либо президентского указа. Чтобы защищать индейцев, им нужен особый указ. Чтобы подавлять и убивать индейцев, им нужна только расовая и классовая ненависть. И всего за пять прошедших дней убито уже более 18 человек и ранено 120. Конечно, почти все они – индейцы.
Почему в среднем классе сконцентрировалось столько ненависти и злобы к коренным жителям, что они обратились к расизму и фашизму? Что они сделали, чтобы передать свои классовые разочарования полиции и армии, создав социальную базу для развития фашизма – государственного регресса и моральной деградации? Всё просто: они отказались от равенства и основ реальной демократии. За последние 14 лет работы этого правительства общественные движения выравнивали социальные классы, сокращали крайнюю бедность (с 35% до 15%), расширяли права всех граждан (на доступ к медицине, образованию и социальной защите), передавали власть коренным жителям (более 50% государственных должностей должны принадлежать индейцам), и сокращали экономическое неравенство (разница доходов между самыми богатыми и самыми бедными упала в три раза). Всё это вело к системной демократизации богатства, к доступу к государственной помощи, к росту возможностей и укреплению государственной власти. Экономика выросла с 9 до 42 млрд. долларов, расширив рынок и внутренние резервы, позволив людям покупать дома и устраиваться на лучшие рабочие места.
За 10 лет доля представителей так называемого «среднего класса» с точки зрения доходов выросла с 35% до 60%. В основном, этот рост произошёл за счёт рабочих и индейцев. По сути, это был процесс демократизации общественного благосостояния через расширение материального равенства. Но это неизбежно привело к быстрой девальвации экономического, образовательного и политического капитала старого среднего класса. В прошлом известная фамилия, монополия на «законные» знания и семейные связи позволяли старому среднему классу получать государственные должности, ссуды, контракты и стипендии. Сегодня на одну должность могут претендовать несколько человек, вдвое увеличив возможности всех граждан, кроме того, новый средний класс индейского и рабочего происхождения обладает новой комбинацией свойств (индейский язык и профсоюзные связи), которые обладают большей ценностью в борьбе за расширение доступа к общественным благам.
Таким образом, речь идёт о коллапсе основы колониального общества: этнической принадлежности, как капитала – воображаемого основания исторического превосходства белого среднего класса над низшими классами Боливии, в которой социальные классы определяются на расовой основе. Сыновья старого среднего класса стали ударной силой реакционного мятежа, продемонстрировав злобу на то, что теперь фамилия и цвет кожи не имеют значения для демократии. И хотя они заявляют, что защищают демократию, понимая под этим выборы, на самом деле, они выступили против демократии – т.е. равенства социальных классов и распределения богатства. Именно поэтому мы видим ненависть и насилие – расовое превосходство больше не имеет значение в этой стране. Оно осталось только в виде животного инстинкта, устаревшей татуировки колониальных времён. Поэтому фашизм в постколониальных обществах возникает не только как выражение неудачной радикальной трансформации ценностей, но и как успех материальной демократизации.
Учитывая всё это, неудивительно, что хотя застрелено около 20 индейцев, те, кто их убивает и приказывает убивать, заявляют, что они защищают демократию. Но, на самом деле, они знают, что они защищают только привилегии своей касты и фамилий. Расовая ненависть может только разрушать. Это не путь в будущее. Это всего лишь примитивная месть класса, который исторически и морально деградирует. И это демонстрируется тем, что всякий сторонник переворота стоит за спиной каждого посредственного либерала.
Автор этой статьи – вице-президент Боливии Альваро Гарсия Линера, который после организованного США фашистского переворота в Боливии оказался в изгнании в Мексике, вместе с президентом Эво Моралесом. Первоначально эта статья опубликована на сайте Peoples Dispatch.
Источник: Bolivia Coup: Hatred of the Indian, Bolivia's Vice-president Álvaro García Linera, Peoples Dispatch, blackagendareport.com, November 27, 2019.